-В ранней юности.. они были просто очаровательными. Им было очень небезразлично, что о них думают другие, хотя они делали вид, что их это совсем не волнует. Они любили гулять по ночам, хотя по ночам их родной городок казался еще более грязным и серым. Они выходили из дома под вечер, они бродили по маленьким магазинчикам, легонько касаясь стекла и фарфора своими тонкими нежными пальцами. Им нравилось трогать красивые вещи: они брали их осторожно, двумя пальцами, как будто боялись испачкать руки в грязи их унылого города. -Он произнес слово "испачкать" как будто смакуя на языке глоток крепкого вина; и оно вдруг наполнилось темным, насыщенным вкусом. -Словно боялись испачкать руки. Старшие мальчики у них в школе обзывали их грязными, нехорошими словами словами, которые пахли, как пахнут надписи на стенах в общественных туалетах. Но с ними никто не дрался, потому что все знали, что в близнецах есть что-то волшебное: никто даже не сомневался, что однажды они переедут жить в большой город, где в окурках, мокнущих в сточных канавах, иногда попадаются бриллианты, а луна в синем бархатном небе похожа на круглый неоновый сыр- такая же яркая и ослепительная. И так оно и случилось. Они уехали в Новый Орлеан. Они стали сниматься в порно. Они же были близнецами, богемная публика любит подобные извращения. Их порнография зеркальных отражении была высоким искусством. Они были как два Давида Донателло, изящные, утонченные и красивые совсем- не такие как у Микеланджело. Андрогинные юноши, которые мазали друг друга губной помадой по всему телу. Город дал им все: всю свою роскошь и все утонченные извращения- из-за их ярких чувственных губ, и лениво прищуренных глаз, и их нежных рук. Они очень скоро пресытились и устали, но в постели они по- прежнему были неистовы и ненасытны. Они прожигали жизнь как могли, и вот уже вокруг глаз у них появились первые морщинки. Годы и годы неумеренной выпивки и дорогих сигарет, самых разных наркотиков и страстей неизбежно испортили их когда-то прелестные лица. Они гляделись в зеркало, как будто смотрели кино о приближении собственной смерти: в холодном жару, зачарованные и испуганные. В отчаянии они прижимались друг к другу, вгрызались друг другу в горло, надеясь, что кровь вернет им былую красоту- они пили пульсацию жизни. Но их кровь стала жидкой, разбавленной, слабой- когда-то насыщенный алый поток иссяк. Они перестали выходить дома целыми днями валялись кровати, как две иссохшие веточки. Часто они забывали поесть. Они просто лежали бок о бок и наблюдали, как расползается по потолку паутинка трещин- в точности как морщины у них на лицах. Они.. Они совсем ослабели,- сказал он.- В конце концов дошло до того, что они стали жить через день: один жил, а второй лежал мертвым- с остановившимся сердцем, застывшим взглядом и пересохшим ртом. Тот, который был живым, охранял своего бездыханного брата. С первыми проблесками рассвета мертвый брат начинал шевелиться, а тот, которыи живой, вытягивался на кровати и умирал на ближайшие сутки- его кожа чуть ли не трескалась на выпирающих костях, его длинные волосы рассыпались по голым худым плечам, как сухая трава. И однажды.. однажды они оба открыли глаза, но ни тот, ни другой не смогли даже пошевелиться.